Мохнатые, зимние, свои
Россия готова совершить еще один прорыв в импортозамещении — растет производство отечественных шмелей. За кулисы самой секретной отрасли народного хозяйства заглянул "Огонек"
За окном ржавеет заброшенный завод, неопрятная лыткаринская промзона спускается к Москве-реке. Но в воздухе стоит сладковатый аромат, а по кабинету, жужжа, летает случайно вырвавшийся на свободу одинокий шмель. "Трутень",— опытным глазом определяет директор по производству службы биологического опыления "Компас" Елена Шишкова.
Спасать и водворять трутня обратно в улей не имеет смысла, уже завтра он все равно умрет. Да и рабочие шмели, оказывается, тоже товар одноразовый. Одноразовость эту подчеркивает даже простенький картонный улей. Побольше, чем коробка от чайника, поменьше, чем от пылесоса. В таком виде шмели поставляются в сады и тепличные комбинаты, где опыляют растения. Или, как говорят специалисты, "работают".
Внутри коробки пластмассовый каркас для гнезда, какая-то вата и готовая шмелиная семья — примерно 200 рабочих особей. Сидит она, семья, тихо, но, если заглянуть в коробку, сердито гудит. Улей весит 3,5 кг, и большая часть этого веса — резервуар с сиропом, запас на всю недолгую жизнь шмелиной колонии. Взрослые особи только сиропом и питаются. Личинок они кормят пыльцой. За счет этого и опыляют растения. А когда период интенсивного откорма оканчивается, шмели начинают работать гораздо хуже. И тогда их утилизируют вместе с ульем. Обычно просто сжигают, прямо в тепличном комбинате.
Зато здесь в лыткаринской промзоне на втором этаже им на смену подрастают новые шмелиные семьи. Но процесс этот не для посторонних глаз. Стоит попроситься в шмелиную лабораторию, как Елена, еще минуту назад увлеченно рассказывавшая историю семейной фирмы, становится очень подозрительной.
— У нас закрытое производство,— говорит она.— И есть проходимцы, которые много врут, чтобы украсть технологии. Тоже, кстати, выдают себя за журналистов. Ничего мы вам не покажем. Можете улей сфотографировать.
— Вы просто деньги на нас заработать хотите,— подключается еще одна сотрудница.— Не уйдете — позовем охрану.
Попасть туда, где выращивают шмелей, оказывается посложнее, чем пробраться на оборонный завод. Другой российский производитель, воронежская фирма "Бамблби", еще по телефону предупреждает, что ничего не покажет. Предприниматели, выращивающие шмелей под Симферополем, тоже отказываются общаться. Ответ везде один: "секретное производство".
Профессор-агроном Ивановской сельскохозяйственной академии Василий Ащеулов смеется:
— Мы раньше приглашали всех, все показывали. Помогли и в Воронеже наладить шмелеводство, и в Подмосковье. А сейчас все стали бизнесменами и все скрывают. Хотя секретов тут никаких нет. Технологии-то у всех примерно одинаковые.
В 1990-х именно Василий Иванович на базе ивановского совхоза "Тепличный" организовал первое в стране шмелеводческое предприятие. Профессор и его ученики получили 20 патентов по разведению шмелей. Но совхоз уже несколько лет как обанкротился, и скрывать ученому больше нечего. С его помощью мы и разбираемся в тонкостях секретного производства.
Внутри шмелиная лаборатория освещена красными лампами, как фотомастерская. Связано это с тем, что в красном спектре шмели ничего не видят, для них это все равно что полная темнота. Так что можно спокойно работать с ними, не боясь укусов. Зато шмели очень хорошо различают оттенки синего, и этот цвет провоцирует их на агрессию. Так что, если вы придете в лабораторию, скажем, в форме военного летчика, вас наверняка покусают. Укус шмеля болезненнее пчелиного, хотя и кусаются эти насекомые реже.
Шмелиных маток учат просыпаться и строить гнездо не ранней весной, как это происходит в природе, а тогда, когда это нужно тепличникам. За месяц выращивания в неволе каждая семья съедает полкило цветочной пыльцы и выпивает больше литра сахарного сиропа.
— Определенные тонкости, которые, видимо, и скрывают от посторонних, связаны со спариванием и с условиями содержания шмелиных колоний на самом первом этапе развития,— полагает чувашский шмелевод кандидат биологических наук Игорь Мадебейкин.— Например, нужны насекомые, чтобы помогать шмелиной матке. Какие? Подскажу: для этого могут использоваться рабочие особи рабочей пчелы.
Действительно, чтобы помочь молодой матке быстрее обзавестись гнездом, к ней нередко подселяют трех пчелок, которые добросовестно обслуживают шмелиную матку. Правда, иногда они становятся агрессивными и выщипывают ей пух, но серьезно не вредят. А вот если подселить к молоденькой матке трех рабочих шмелей, все оборачивается гораздо хуже. Рабочие начинают откладывать свои неоплодотворенные яйца (из которых вырастают трутни) и есть яйца матки.
Еще одна тщательно охраняемая тайна заключается в том, что шмелям совершенно не обязательно работать всего два месяца. Да, в природе у шмелей зимует только одна оплодотворенная самка, а все остальные особи осенью погибают. Но до этого весь теплый сезон они исправно опыляют растения.
— В Голландии семьи работают по 6-7 месяцев, у нас тоже так получалось,— говорит шмелевод Василий Ащеулов.— Для этого их просто надо подкормить, расширить гнездо, кое-что еще устроить со знанием дела. Так что ограничение в два месяца — это чисто коммерческая история. Отработали — купите у нас еще. Поставщикам короткая жизнь шмелей и правда выгодна.
Хотя некоторые опыты по разведению шмелей проходили еще в XIX веке, сделать из этих насекомых специальный продукт для тепличных хозяйств догадались только в конце прошлого века. На Западе пораньше, в нашей стране — сразу после распада СССР.
— Границы открыли и вдруг выяснилось, что шмели повсеместно используются для опыления томатов. Тут же все начали закупать их за границей,— вспоминает Василий Ащеулов.
Дело в том, что помидоры кроме шмелей вообще никто из насекомых не опыляет. По старинке опылением занимались женщины-тепличницы, которые ходили вдоль посадок и били по шпалерам, чтобы цветки тряслись и пыльца сыпалась.
А потом оказалось, что, поскольку шмель — крупное насекомое, он в достаточной мере трясет цветок, когда собирает с него нектар. С появлением шмелей урожайность томатов выросла на 15 процентов.
После этого выяснилось, что использовать этих насекомых можно и для культур, традиционно опыляемых пчелами. Например, для огурцов и фруктовых садов. Одно из главных преимуществ шмелей в том, что они более холодостойкие, во-первых, потому что мохнатые, а во-вторых, они умеют очень быстро сокращать грудные мышцы, повышая температуру тела до 40 градусов.
— Чтобы в феврале — марте получить и продать самые дорогие огурцы, опыление нужно начинать в январе — феврале,— объясняет Елена Шишкова из "Компаса".— Пчелы раньше марта работать не могут. И даже если разбудить их в марте, больше половины улья от этого погибает. А на гектар тепличных огурцов нужно 6-8 ульев. Зимой огурцы приходилось опылять только вручную.
С садовыми культурами та же история.
— Когда начинается цветение самой дорогой черешни, еще бывают так называемые возвратные холода, когда температура опускается до 5-8 градусов по Цельсию. В такую погоду опылять могут только шмели,— говорит Елена Шишкова.
Летом у шмелей свои преимущества. Когда становится жарко и теплицы открывают, пчелы бросают скучные огурцы с помидорами и улетают на улицу за более соблазнительными цветами. А все потому, что у пчел есть разведчицы, которые ищут места получше и потом, выписывая пируэты в воздухе, рассказывают о них товарищам по улью — это называется язык танца. А вот у шмелей никакого языка танца нет. Привыкшие к холоду, немые, трудолюбивые и не склонные к погоне за изысканными удовольствиями, они всю жизнь опыляют ту теплицу, где поставили их домики.
Наконец, пчелиные ульи — это большая забота. Они тяжелые — 15-20 килограммов, возить их надо машинами, при переноске не обойтись без мужчин. То ли дело 3,5-килограммовые шмелиные коробки, с которыми легко управляются хрупкие тепличницы.
— Мы около пяти лет боролись с пчеловодами,— рассказывает Елена Шишкова.— Тепличники привыкли иметь собственные пасеки. Это еще советская практика, с тех времен, когда все было государственное и денег никто не считал.
Но и шмели при всем их удобстве — довольно дорогое удовольствие. Международный рынок поделен, и на нем есть свои купные игроки. В Россию этих насекомых поставляют прежде всего из Израиля, Голландии и Бельгии. Есть шмелеводы из Испании и Германии, сильные производства в США. Но американские шмели другие, у них хоботки короче, приспособленные под американские сорта огурцов.
— В свое время израильтяне нам продавали шмелей по 100-120 долларов за улей. Это было очень дорого, и мы начали собственное производство, выйдя на себестоимость в 20-30 долларов. С технологиями нам тогда помогли немцы из института пчеловодства в Мюнстере,— вспоминает Василий Ащеулов.— Сейчас доллары и евро подорожали и выращивать шмелей для себя стало еще выгоднее.
И действительно, после 2014 года в России бум как на тепличное производство, так и на сопутствующее ему шмелеводство. В этой малоизвестной и секретной отрасли экономики началось настоящее импортозамещение.
Все это позволило спустить цену улья примерно до 3,5 тысячи рублей. Правда, такой отрасли сельского хозяйства в нашей стране официально до сих пор нет. Предприятия, которые хотят разводить шмелей и платить пониженный сельскохозяйственный налог, официально занимаются "разведением прочих животных". Потребители принципиальной разницы между нашими и привозными шмелями не замечают.
— Шмель — он и есть шмель, он везде одинаковый. Разница только в длине хоботка. В Америке с коротким хоботком, у нас с длинным,— рассуждает глава салатного союза объединения "Теплицы России" Ольга Антипова.— Российские шмели лучше хотя бы потому, что иностранные переносят больший стресс при транспортировке. Правда, сейчас их научились доставлять самолетами без неприятных последствий. А наши производители могут опростоволоситься и поставить плохой товар.
Другое дело, что российских шмелей в полной мере уже нельзя назвать российскими. Иностранные шмелеводческие гиганты пытаются локализовать производство у нас в стране. А наши шмелеводы начинают работать по зарубежным технологиям.
— Своего во многих наших шмелеводческих компаниях немного,— говорит Игорь Мадебейкин.— Даже материал заимствован из других стран. Хотя вполне можно было использовать отечественных шмелей.
Большинство мировых производителей и все российские разводят ровно один вид шмеля: Bombus terrestris, он же земляной шмель.
— Этот шмель — как шампиньон. Этот гриб удобно выращивать, он полезный, хорошо растет в искусственных условиях, удобен при сборе и обработке,— проводит аналогию Василий Ащеулов.— А некоторые виды, тот же луговой шмель, например, требуют особых нюансов при разведении.
— Одомашнивание шмеля — дело сложное. В Западной Европе одомашнили земляного шмеля, потому что это местный вид,— говорит Игорь Мадебейкин.— У нас же он живет далеко не везде и не идеально подходит для российских условий. Зато у нас есть Bombus lucorum (малый земляной шмель) и Bombus hypnorum (городской шмель), у этого для наших условий вообще длина хоботка идеальная. Но мучиться с его одомашниванием никто не хочет.
Более того, даже земляных шмелей, вместо того чтобы ловить в тех частях России, где они водятся, привозят из-за рубежа. Даже если нужно освежить кровь в шмелиной лаборатории, многие шмелеводы предпочитают не собирать насекомых в дикой природе, а тайно купить улей-другой у конкурентов.
А вот Василий Ащеулов убежден, что никаких проблем в сборе шмелей нет. Он сам этим много раз занимался:
— Собирать маток надо в конце марта — в апреле на цветках ивы. Они как раз просыпаются от зимовки. Ловят их сачком или даже просто рукой. Раз — маточку берешь, она гудит так недовольно. Потом ее раз — и в садочек.
В нежелании разводить отечественных шмелей Игорь Мадебейкин видит сознательное вредительство.
— Любая международная шмелеводческая компания заинтересована, чтобы шмелей местных видов не было,— уверен он.
Действительно, привозные шмели (особенно если их вовремя не сжечь) потом расселяются в окрестностях теплиц, вытесняя местные виды.
— К сожалению, современное общество обеспокоено лишь проблемой сохранения медоносных пчел на планете, тогда как вопросы охраны и разведения шмелей остаются за рамками его обсуждения,— сокрушается Игорь Мадебейкин.— А мы должны сделать так, чтобы шмелей было больше в живой природе!
Несколько лет назад он носился с проектом Центра исследования насекомых-опылителей. Пытался получить под это дело 25 млн рублей, писал письма во все инстанции, но никто во власти проектом не заинтересовался.
— Почему я разработал стратегию? Я хотел, чтобы на территории нашей страны был такой стратегический центр. Россия могла бы стать мировым лидером, ведь у нас на территории больше всего видов этих насекомых. По подсчетам 1922 года — 125, а в Бразилии — всего два вида.
Все это потому, что шмели любят холодный климат. Игорь Мадебейкин уверен, что среди российского видового многообразия можно будет подобрать подходящих шмелей для каждой задачи. Одни для теплиц, другие — для открытого грунта, третьи — вообще для города. Горожане страдают от недостатка природы, и жужжащие шмели могли бы снизить стресс. И все эти жужжащие технологии можно было бы экспортировать по всему миру.
— Наконец, в центре можно было бы заниматься не только шмелеводством, но и глубже изучать этих насекомых. Потому что, например, советский ученый Виктор Гребенников на основе исследования шмелей разработал антигравитационную платформу. Как она летала, никто не знает, потому что перед смертью Виктор Степанович ее разобрал. Но стратегический центр мог бы помочь нашей стране в области космонавтики и летательных аппаратов. Изучение подобных насекомых — большие перспективы для технологического скачка вперед.
Может, с этим и связана повышенная секретность в отрасли. Иначе чем еще ее объяснить?
Автор Никита Аронов
https://www.kommersant.ru/gallery/3622916
#Entomon #Шмели #Насекомые #Производство #Импортозамещение
